Дядька, никакуще пьяный, спускается по ступенькам, обнимая рукой жену. Ему кажется, что он поддерживает жену, чтобы она не оступилась, а на самом деле, он фактически висит на ней, а она поддерживает, чтобы не оступился он.
Две иностранки тыркаются на станции возле автомата, пытаясь купить билет. Подхожу, помогаю. Сначала надо кинуть деньги, а потом уже нажимать кнопочку.
- Мы из Тоттори, мы там работаем по JET. Там нету ни-че-го. Вот мы сюда приехали, хоть погулять, посмотреть, как у вас тут.
По дороге на работу уже который раз встречаю женщину с крошечной собачкой на поводке. Собачка цвета как корица с кирпичом, пучит глазки и тявкает на меня. Но я ее приручила добрым словом, она теперь меня издалека узнает и бежит погладиться. Зовут ее Узура, что по-японски значит "перепёлка".
Хотела зайти в знакомый суси-бар, но не зашла. Потому что там не было того дядьки-повара, к которому я привыкла.
Хотя я сто лет не брала в рукишашек свой русский паспорт, он выглядит ужасно. Истрепанный весь какой-то, помятый. И когда успел? Но я его показываю японцам и иностранцам, чтобы каждый раз посмотреть на реакцию "Что?! В России в паспорт ставят штамп о женитьбе и разводе?!!"
Две иностранки тыркаются на станции возле автомата, пытаясь купить билет. Подхожу, помогаю. Сначала надо кинуть деньги, а потом уже нажимать кнопочку.
- Мы из Тоттори, мы там работаем по JET. Там нету ни-че-го. Вот мы сюда приехали, хоть погулять, посмотреть, как у вас тут.
По дороге на работу уже который раз встречаю женщину с крошечной собачкой на поводке. Собачка цвета как корица с кирпичом, пучит глазки и тявкает на меня. Но я ее приручила добрым словом, она теперь меня издалека узнает и бежит погладиться. Зовут ее Узура, что по-японски значит "перепёлка".
Хотела зайти в знакомый суси-бар, но не зашла. Потому что там не было того дядьки-повара, к которому я привыкла.
Хотя я сто лет не брала в руки