Плющенко, Авербух

Ксения Собчак разговаривала с Евгением Плющенко. Ситуация со снятием Плющенко, конечно, неоднозначная, и те, кто в спорте не разбирается и всего закулисья не знает, любят на эту тему покричать погромче. Я тоже не разбираюсь.
Момент с тем, что Плющенко не уступил место другому молодому спортсмену, он пояснил довольно понятно. И что там было с травмой, комитетом МОК и правилами с 19 баллами тоже хорошо объяснил.
Но как же недостойна его болтовня по поводу черного пиара якобы организованного Ильей Авербухом и намеки на то, какой он непрофессионал. Вот уж точно Плющенко надо научиться промолчать, чтобы сойти за умного.

И на следующий день Собчак позвала Илью Авербуха. Который очень терпеливо слушал дурацкие вопросы Ксении и тактично на них отвечал, и на провокацию "ответьте Жене" не поддался.
Но, правда, дальше, чем обычных в их среде похвал в сторону уникального профессионализма другого, тоже не пошел. Все они хвалят и превозносят другого, пытаясь усидеть на двух стульях.

Тюряга

Невозможно пост вот тут читать и не думать плохими словами.

А почему детям после операции и наркоза еще долго запрещают давать попить? Как было в больнице: в шесть утра последний раз можно покормить и то – врач разрешает, а медсестры запугивают: половину порции, треть порции, если ребенок будет хорошо накормлен, анестезиолог откажется, операцию перенесут. А как грудничку дать "полпорции"?

Ок. В шесть утра попил ребенок. Потом операции – маленьких берут в десять-одиннадцать, тех, кто постарше (полуторогодовалых) за ними, трехлеток в самом конце. Потом выносят ребенка, отходящего от наркоза, перевязанного, несчастного, не пившего уже много часов – а от наркоза ужасная, дикая сухость, губы потрескавшиеся, открытый рот и язык – сухие, как бумага. Дай Б-г никому никогда-никогда не слышать, как кричат дети, когда отходят от наркоза. И они открывают рот и тычутся в маму, еще бессознательно, но хотят-хотят-хотят пить. И в этот момент это запрещают. И не объясняют, почему. Мне сказали ждать сорок минут, потом дать Лее воды, а через полчаса – молока.

Я честно старалась, я засекла время на телефоне, чтобы сразу услышать звонок и не терять ни секунды. Поймите, в это время у вас на руках ребенок с ногой в гипсе, катетером в крошечной ладошке, с исколотыми венами на ногах, весь пропахший лекарствами – кричит диким криком. Глаза закатились, рот открыт, сухой язык вывалился. И он, пьяно мотая головой пытается уткнуться тебе в грудь... В общем я выдержала из всего срока секунд тридцать. Потом накапала Лее воды на язык – она ее жадно втянула – и я не смогла этого пережить, сразу же дала ей молока. Ей было очень-очень плохо, но когда она пила – она не кричала. И ей явно стало немножко получше. Я потом приходила в палаты с детьми после операций, помогала мамам, чем могла. И делилась тем, что можно дать попить, ну, хотя бы смочить лицо, рот и язык водой, им же плохо во многом от жажды. Но никто не давал воду: доктор запретил.

И вот я думаю: почему запрещают поить детей? Почему не объясняют, зачем? Отдельно я без остановки думаю, почему родителям не разрешают быть с совсем маленьким младенцем на перевязке? Держать его на руках, утешать. Только не говорите про стерильность – медсестры бегают курить на улицу в той же одежде, что и перевязывают детей. Даже обувь не меняют.

Вспоминаю медсестер японских, которые везде, даже в самых старых непопулярных больницах и клиниках строго по форме (а это значит, усиленно артикулируя и настолько громко, чтобы услышал даже самый старый самый глухой дед) сообщают тебе обо всех мелочах - что, почему, сколько, как и когда. И хоть ты триста раз им будешь задавать вопрос, тебе триста раз повторят ответ.
Да что я... таблетки когда дают, на каждом пакетике пишется ее название, цвет, фотка таблетки в цвете, описание, от чего она.
А уж с ума сходящих мамаш успокоить и им помочь - это вообще святое. Не обязательно из любви к мамашам, просто это сильно облегчает весь процесс всем.

Короче, рассказывать врачам, как им делать свое дело, конечно, полная фигня. Но вот эти совковые прикольчики про не пускание к детям и отношение к мамам как к врагам народа - уууу, я волком бы выгрыз.